Паустовский, Куприн, Гоголь, Чайковский, Шостакович, Шнитке, Свиридов, Барток, Монти помогли артисту объяснить, как жить дальше
Сергей Гармаш. Фото: ИА PrimaMedia
Вообще-то Народный артист России Сергей Гармаш, любимый и ценимый многими зрителями нашей необъятной страны, приехал во Владивосток, чтобы попробовать себя в качестве режиссера. В Приморском академическом краевом драматическом театре имени М. Горького от ставит спектакль по пьесе Родиона Овчинникова “И Вас с наступающим…” (12+), в котором когда-то играл в театре “Современник” и продолжает играть в Центре театра и кино под руководством Никиты Михалкова. Музыкально-литературная композиция “Живой звук” с участием струнного квартета “Вдохновение” (Владивосток), по идее, должна была стать дополнительным бонусом для актера, театра и поклонников творчества Сергея Гармаша. Скажем прямо, приятного времяпрепровождения вечером 22 марта на сцене Горьковки не получилось. Не знаем, как другие зрители, но обозреватель ИА PrimaMedia Александр Куликов, по его признанию, испытал настоящий катарсис (и это совсем не шутка). Ему и слово:
Содержание
- “Просто вспомнил, что люблю”
- “Марлен Дитрих проняло. И до вас дойдет”
- Гоголь всё видит
- “Сиди, сволочь, на месте и не рыпайся”
- “Искусство всё перетерпит и всё победит”
“Просто вспомнил, что люблю”
Премьера “Живого звука” состоялась на большой сцене Московского Дома музыки в 2022 году, с участием струнного квартета SounDesign. После этого композиция по произведениям Константина Паустовского и Александра Куприна исполнялась и в других городах. Теперь Сергей Гармаш решил показать его владивостокским зрителям.
— Вообще-то я делаю эту программу с солистами оркестра Юрия Башмета, но поскольку графики у нас не совпали, да и расстояние такое большое, сегодня я работаю с артистами Приморской краевой филармонии, — объяснил Гармаш журналистам, собравшимся не небольшую пресс-конференцию в кабинете Ефима Звеняцкого, художественного руководителя Приморского академического краевого драматического театра имени М. Горького.
Сергей Гармаш. Фото: ИА PrimaMedia
На мой вопрос, почему выбор пал именно на Паустовского и Куприна, Гармаш ответил исчерпывающе кратко: “Потому что я так захотел”. Но тут же пояснил:
— Я люблю Паустовского и Куприна, и когда возник момент, когда у нас по техническим причинам не мог состояться спектакль, мы с бывшим директором “Современника”, с которым сейчас вместе работаем на территории Центра театра и кино Никиты Михалкова, подумали и решили сделать такую музыкально-литературную композицию. Я покопался в памяти, вспомнил, что я люблю этот рассказ и этот рассказ… Не жребий, нет. Просто вспомнил, что люблю.
Забегая вперед скажу, что если бы пресс-конференция проходила после спектакля, я бы этот “никакой” вопрос задавать не стал. Потому что уже бы знал ответ.
“Марлен Дитрих проняло. И до вас дойдет”
Наверняка многие пришли в этот вечер в театр имени Горького просто “на Гармаша”, того самого “садовника Гену” из нашумевшего блокбастера “Чебурашка” (6+), на худой конец опера Короткова из “Каменской” (12+). И им, в принципе, было всё равно, что он будет говорить, главное, что это будет Гармаш и что они его видели вживую. В притемненном зале вспыхивают экраны смартфонов: как говорил герой одного популярного фильма, “хайпожорство не грех”.
Что ж, в какой-то мере ожидания этой части публики оправдываются. Выйдя на сцену и поклонившись зрителям, Гармаш рассказывает, что Владивосток — это город, где прошли его третьи гастроли, после того как он стал работать в театре “Современник” (это было еще в советское время, в 1987 году), и второй город после Санкт-Петербурга, где он больше всего побывал, колеся с гастролями и выступлениями по России. Плюс он дважды снимался во Владивостоке в фильмах (в комедии “Напарник” (12+) и приключенческом фильме “Нахимовцы” (12+) — А.К.). Рассказывает об ангажементе на несколько спектаклей по пьесе Александра Володина “Пять вечеров” (12+), который лет восемь назад шел в Приморском театре имени Горького (в “Современнике” в спектакле по той же пьесе Гармаш исполнял роль Ильина).
Струнный квартет "Вдохновение". Фото: ИА PrimaMedia
Далее он объявляет: “Константин Паустовский. “Телеграмма” и действо начинается. Несколько обескураживающе, надо сказать. Квартет исполняет лирическое музыкальное произведение, Гармаш “поверх” музыки произносит начальные строки того самого рассказа, за который Марлен Дитрих преклонила колени перед Паустовским, когда ей представилась такая возможность:
Октябрь был на редкость холодный, ненастный. Тесовые крыши почернели. Спутанная трава в саду полегла, и все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться один только маленький подсолнечник у забора. Над лугами тащились из-за реки, цеплялись за облетевшие ветлы рыхлые тучи. Из них назойливо сыпался дождь.
И сразу же к живым голосам артиста, скрипок, альта и виолончели прибавляются синтезированные звуки телефонных рингтонов.
К этому добавляются диалоги опоздавших с капельдинершами по поводу “наших мест”. Явно люди не театральные, не знающие золотого театрального правила: “Опоздал, садись на любое свободное место, в антракте пересядешь, куда надо”. С другой стороны логика спорящих за свое место понятна: если привык летать бизнес-классом, то почему в театре должно быть по-другому.
А что Гармаш? Гармаш спокоен. Гармаш продолжает чтение (помнится, Евгений Гришковец в этом же самом зале точно в такой же ситуации полчаса отчитывал зрителя за не отключенный на мобильнике звук). Гармаш улыбается, словно хочет сказать: “Марлен Дитрих проняло, а она вообще-то немка была. И до вас обязательно дойдет”. И ведь доходит.
Гоголь всё видит
Вкратце для тех, кто не читал рассказа Паустовского “Телеграмма” (12+). Главная героиня рассказа Катерина Петровна живет в селе Заборье под Рязанью. Ее единственная дочь Настя работает секретарем Союза художников, занимаясь, в основном, организацией выставок. Нагрузка у нее большая, поэтому она не может не т, что выбраться к матери, но и настоящее письмо ей написать. Изредка к Катерине Петровне заходит соседская девочка и сторож Тихон. Но ей хотелось бы увидеть дочь. И однажды она пишет Насте такое письмо:
Ненаглядная моя. Зиму эту я не переживу. Приезжай хоть на день. Дай поглядеть на тебя, подержать твои руки. Стара я стала и слаба до того, что тяжело мне не то что ходить, а даже сидеть и лежать, — смерть забыла ко мне дорогу. Сад сохнет — совсем уж не тот, — да я его и не вижу. Нынче осень плохая. Так тяжело; вся жизнь, кажется, не была такая длинная, как одна эта осень.
Настя получает письмо, но у нее даже нет времени распечатать конверт. Ей нужно посетить молодого скульптора Тимофеева, который жалуется на холод в мастерской и на то, что его “затирают”.
В мастерской Настя смотрит на скульптуру Гоголя, лучшую работу Тимофеева:
Настя вздрогнула. Насмешливо, зная ее насквозь, смотрел на нее остроносый сутулый человек. Настя видела, как на его виске бьется тонкая склеротическая жилка. “А письмо-то в сумочке нераспечатанное, — казалось, говорили сверлящие гоголевские глаза. — Эх ты, сорока!”
Сергей Гармаш. "Живой звук". Фото: ИА PrimaMedia
Дома Настя наконец-то прочла письмо и… занялась устройством выставки Тимофеева. С большим трудом ей удалось это.
На открытии выставки Насте принесли телеграмму: “Катя помирает. Тихон”.
И вновь в рассказе появляется Гоголь:
Она с усилием подняла глаза и тотчас отвела их: Гоголь смотрел на нее, усмехаясь. На его виске как будто тяжело билась тонкая склеротическая жилка. Насте показалось, что Гоголь тихо сказал сквозь стиснутые зубы: — “Эх, ты!”
Настя едет на вокзал, с трудом покупает билет и едет в Заборье. Однако опаздывает даже на похороны матери. Из Заборья Настя уезжает крадучись, стараясь никого не встретить, с чувством непоправимой вины.
Вот такой рассказ, замечательно прочитанный, а скорее, даже прожитый Гармашом вместе со струнным квартетом и зрителями (к концу чтения тишина в зале стояла абсолютнейшая). Особенно впечатлило явление Гоголя. Мистическое и неотвратимое (вспомнилась полумистическая повесть “Портрет” (12+) в стиле Гофмана о бедном художнике Чарткове), оно было передано артистом с такой силой и глубиной, что казалось, Гоголь из рассказа Паустовского смотрит не только на Настю, но и — сквозь глубину времен — на каждого из нас. И прямо в душу говорит нам: “Будьте не мертвые, а живые души…”
“Сиди, сволочь, на месте и не рыпайся”
А потом был рассказ Александра Куприна “Гамбринус” (12+), впервые опубликованный в 1907 году. Место действия — один южный русский город, легко узнаваемый, населенный веселыми и простоватыми, душевно щедрыми и работящими людьми. Главный герой — скрипач-еврей Сашка, самоучка и виртуоз. События рассказа обнимают 1905 — 1907 год, “Великую японскую войну”, Первую русскую революцию, последовавшие за ней события.
Сочный и щедрый русский язык. Яркие образы и сравнения, рассыпанные щедрой рукой Куприна по всем страницам рассказа. Точные, “вкусные” детали, подобающим образом, с лукавством и добродушием переданные артистом. Точные и яркие музыкальные цитаты, и среди них искрометный чардаш Бартока.
И характерные диалоги, вызывающие заметное оживление среди тех, кто, скорей всего, пришел “на Гармаша”. Ну да, первый рассказ — это “про серьезное”, от этого никуда не денешься, тоже надо, театр всё-таки, а вот сейчас наконец-то будет смешно, сейчас посмеемся, животики надорвем. Как у Задорнова на концерте. Или как в “Чебурашке”.
Сергей Гармаш. "Живой звук". Фото: ИА PrimaMedia
И тут как гром среди ясного неба:
Утром начался погром. Те люди, которые однажды, растроганные общей чистой радостью и умиленные светом грядущего братства, шли по улицам с пением, под символами завоеванной свободы, — те же самые люди шли теперь убивать, и шли не потому, что им было приказано, и не потому, что они питали вражду против евреев, с которыми часто вели тесную дружбу, и даже не из-за корысти, которая была сомнительна, а потому, что грязный, хитрый дьявол, живущий в каждом человеке, шептал им на ухо: “Идите. Все будет безнаказанно: запретное любопытство убийства, сладострастие насилия, власть над чужой жизнью”.
И вспомнилось совсем недавнее — Одесса, 2 мая 2014 года, Дом профсоюзов.
Нет, ребята, это с вами не садовник Гена говорит, а, скорее, таксист Аркадий из “Двенадцати” Михалкова. И даже не он. Это смотрит на нас Гоголь из “Телеграммы”, сверлит взглядом, проникает в самую душу. И говорит нашему внутреннему хитрому и грязному дьяволу: “Сиди, сволочь на месте. Сиди и не рыпайся”.
“Искусство всё перетерпит и всё победит”
В общем-то, в Сергее Леонидовиче Гармаше я не сомневался. С тех пор, как “открыл” его для себя в “Ворошиловском стрелке” (16+) Станислава Говорухина, с тех пор и не сомневаюсь.
А вот зрители, честно говоря, вызывали тревогу. Надо сказать, “смартфонная зависимость” нас сильно испортила. Другие цивилизационные сдвиги тоже. Идем в кино — берем попкорн, в театр — прячем в рукаве карамельку, захотел обсудить что-то с рядом сидящим, — обсуждаешь, не дожидаясь антракта или окончания действа. Позвонили — тут же ответил (сбрасывать звонок не вежливо), прислали эсэмэску — прочел.
Но то, что произошло со зрителями в этот вечер, произвело неизгладимое впечатление. Отключили звук в телефонах, смотрели не отрываясь. Слушали. Молчали. Думали.
Впереди меня сидели отец за 30 с сыном-подростком. Вначале спектакля сын крутился, как всякий школьник. А после описания погрома прижался щекой к плечу отца. Так и просидел, не шевелясь. Пока не прозвучала последняя фраза, сказанная главным героем “Гамбринуса” Сашкой: “Ничего! Человека можно искалечить, но искусство всё перетерпит и все победит” и зал не взорвался овациями.
Сергей Гармаш. "Живой звук". Фото: ИА PrimaMedia
Что ни говори, а великая русская литература жива. И великий русский театр тоже. И не надо им подлаживаться ни под какие мейстримы и тренды. Не надо, сломя голову и задрав штаны, бежать за “народом”. Народ сам придет к ним. Если ему это надо.
Источник
Источник: